Dr.
Venurt'a (Canada)
В этом месте необходимо прояснить историю возникновения «Записок волшебника» и рассказать о странных обстоятельствах, при которых эта рукопись попала в мои руки. Поскольку я не только был одним из первых читателей этих записок, а также редактировал их и подготовил для печати, но и лично знал Волшебника, мне бы хотелось вставить несколько строк пояснений, без которых весь дальнейший сюжет может показаться фантастической выдумкой. Сейчас, когда стало очень модным писать о магии и колдовстве, а сногсшибательный коммерческий успех книг и фильмов про маленького волшебника Гарри Поттера сводит с ума писателей и просто графоманов, очень трудно остаться в стороне от этого мутного потока, сохраняя хотя бы долю истины при изложении столь трудной темы, как волшебство. Как бы там ни было, но рукопись оказалась у меня в руках, поэтому я чувствую, что обязан дать отчет обо всех обстоятельствах ее появления.
В середине апреля 2000 года мы с профессором Сергеевым отправились в очередную научную командировку в Германию, сначала в Бонн, а затем в Дюссельдорф и Висбаден. По дороге мы остановились в Москве в гостинице «Академическая». Рано утром мы спустились в ресторан и уселись за одним из свободных столов. Когда мы уже приступили к завтраку, метрдотель подсадил за наш стол еще одного человека. Он чинно нам представился. Как оказалось, это был профессор из Мюнхена, который приехал в Москву, чтобы прочитать курс лекций по педагогике. Когда мы разговорились с ним, я пошутил, что вот де не бывает пророков в своем отечестве: немецкий профессор приехал в Россию учить русских учителей, тогда как два русских профессора едут в Германию, чтобы учить немецких коллег! Все громко рассмеялись. В этот момент я заметил краем глаза, что за нашим столом слева от меня сидит еще один человек. В первое мгновение мне показалось, что он возник внезапно, как бы материализовался ниоткуда. Но возможно, что я просто пропустил его появление за столом. Это был мужчина средних лет, моложавый, одетый в темный костюм и черную рубашку. Еще посмеиваясь, я спросил его машинально:
- А вы кто?
- Я маг, - не задумываясь, ответил он.
- В каком это смысле маг, волшебник, что ли?
Он не ответил на мой вопрос, возможно потому, что я посмотрел на него с юмором и недоумением. Он не производил впечатления шутника или человека с психическими отклонениями. Между тем немецкий профессор начал рассказывать о своей теории воспитания детей. Я не слушал его, но все поглядывал на своего соседа в черном. Тот молча поглощал свой завтрак. Когда же мы с профессором Сергеевым уже встали из-за стола и начали прощаться, маг неожиданно обратился ко мне:
- У меня есть к вам предложение.
- Что вы хотите?
- Я хочу, чтобы вы опубликовали в своем журнале вот это.
Он протянул мне объемистый пакет, перевязанный шпагатом. Я молча взял пакет, взвесил его на руке и протянул его обратно со словами:
- К сожалению, не могу это взять с собой, сегодня вечером я вылетаю в Германию. У меня не будет времени даже просмотреть рукопись, разве что в самолете. К тому же у меня нет никакого журнала. Вы явно что-то перепутали.
- Нет, я не перепутал. У вас будет свой журнал! – Он пристально посмотрел на меня. Глаза его были печальны и полны сострадания.
Чем-то эта сцена напоминала встречу Воланда и Берлиоза на Патриарших прудах, когда один знал все, а другой во всем сомневался. Я еще раз взвесил пакет и повернулся к профессору Сергееву за поддержкой, но тот уже отошел в сторону и обменивался телефонами и адресами с коллегой из Германии. Когда же я повернулся снова, то уже не увидел человека в черном костюме: тот исчез также быстро, как и появился до этого.
Поднявшись в свой номер, я немедленно развязал сверток. Там оказалась толстая пачка машинописных листков, которую я начал было пролистывать, но неловко перевернул страницу и рассыпал листки по всему полу. Ругаясь, я начал собирать их, причем оказалось, что они не были пронумерованы. Мне ничего не оставалось, как просмотреть всю рукопись, собирая страницу за страницей по смыслу их содержания. Это заняло у меня примерно час времени, но и его хватило, чтобы я заинтересовался записками.
При первом чтении меня поразило то, что я сам был участником многих событий, которые описывал волшебник. Создавалось такое впечатление, что он вообще чем-то похож на меня в главных поворотах своей судьбы. Например, как оказалось, мы учились с ним в одной и той же школе и могли бы встречаться в университете, поскольку 2 года были вместе на одном курсе. Я мог бы поклясться, что неоднократно с ним разговаривал прежде, но я не мог бы вспомнить его, если бы случайно столкнулся с ним на улице.
Перебирая в памяти всех своих знакомых и друзей, которых были тысячи по всему миру, я все же припомнил одну встречу с Волшебником, которая произошла в Дюссельдорфе в мае 1994 года. Это было во время конгресса по духовному целительству, на который я был приглашен в числе других. Помню, что после очередного заседания, во время которого мне пришлось отвечать на вопросы публики, я вышел в холл фешенебельного отеля, где все это было организованно, и увидел человека в белом тюрбане, в белой рубахе и штанах и в белых штиблетах. Я остановился пораженный даже не столько его видом, сколько видом молодых, разодетых в какие-то немыслимые наряды женщин, которые окружали его тесной группой, словно бастион. Человек этот возвышался на голову среди своих поклонниц. Он зорко поглядывал вокруг, выискивая взглядом кого-то. Я подошел поближе и поздоровался с одной из женщин, которую уже знал раньше. Разговорившись с ней, я полюбопытствовал:
- Кто этот человек в белых одеждах?
- Это мой муж.
- А эти женщины кто?
- Это его жены.
- Жены? Он что, шейх?
- Нет, он – волшебник!
Надо заметить, что ее слова не произвели на меня никакого впечатления. Я только подумал, оглядывая его красивых жен, что это неплохо даже и в наше время быть волшебником. Я посмотрел на Волшебника, пытаясь сопоставить его с известными мне людьми из числа волшебников. В какой-то момент лицо его показалось мне знакомым. В свою очередь он посмотрел мне в глаза. От его гипнотического взгляда у меня закружилась голова. Но я так и не смог вспомнить, где мы встречались. На всякий случай я кивнул ему и отошел в сторону.
Перечитывая записки, я с удивлением обнаружил, что этот эпизод был там описан, но только в связи с его молодой женой, которую звали Каролайн. Она посещала мои семинары в Дюссельдорфе еще до замужества, а потом несколько раз обращалась ко мне за консультацией по разным поводам. По-видимому, было еще много других встреч с Волшебником, которым я тогда не придавал никакого значения, поскольку, как ученый, всегда в большей степени был увлечен собственными размышлениями, чем людьми.
В тот день я не стал внимательно изучать
рукопись, но завернул ее в пакет и отправил по почте к себе домой. Вечерним
рейсом компании Lufthansa мы с профессором Сергеевым вылетели во
Франкфурт. Всю дорогу я дремал в каком-то сладком полузабытье и очнулся, когда наш самолет уже пошел на
посадку. Сквозь сон я слышал, что пилот сообщал о каких-то проблемах с
турбинами самолета. Но я даже не открыл глаза, чтобы посмотреть вокруг. Один
раз меня разбудила стюардесса и попросила пристегнуть
ремень безопасности. Я посмотрел на ее встревоженное лицо и сказал сквозь сон: Don’t worry! Every thing will be
O’K!
Уже при выходе из самолета я заметил впереди
Волшебника. Я не знал, как его окликнуть, поэтому молча продирался сквозь толпу
пассажиров, чтобы догнать его и поговорить немного о рукописи. Но он вдруг
исчез, как будто растворился. В этот момент кто-то схватил меня за руку. Я
стремительно обернулся. Это был
профессор Сергеев. «Как ты себя чувствуешь?» – спросил он.
-
Прекрасно, а что такое?
-
Ты разве не слышал, как остановились турбины?
-
Нет, не слышал, я спал!
-
Ну, ты и счастливчик! Так и смерть свою проспишь!
-
Да это уж точно! По прогнозам одной ясновидящей я умру
во сне!
Он ничего не ответил. Я внимательно посмотрел на
профессора. Лицо его было задумчивым. Внешне он был похож на известного актера,
поэтому в институте у него было прозвище – Штирлиц. Тогда я не знал еще, что он
смертельно болен и умрет ровно через 2 года, один месяц и две недели после
этого события мучительной смертью в холодных объятиях Сатурна.
Вернувшись из командировки через месяц домой, я не
обнаружил рукописи, поскольку бандероль еще не пришла из Москвы. Лишь спустя
еще месяц, в середине июня, я, наконец, получил рукопись. Редактируя ее, я
обнаружил, что там были описаны не только прошлые события, но и будущие.
Собственно из нее то я и узнал во всех подробностях о происшествии, которое
случилось на борту самолета. Но как об этом узнал Волшебник, еще до полета, я
не берусь судить. Время – странная субстанция. Никто толком не знает, куда оно
течет: толи из будущего в прошлое, толи из прошлого в будущее. В любом случае в
таком мощном потоке всегда есть завихрения, которые нет-нет, да и заносят
картины прошлого или будущего в наше время. Да и что такое наше время? Каждый знает, что он живет от
рождения до смерти. Это и есть наше время. Но все остальное тоже кому-то
принадлежит, кто может сказать, что это его время. А раз принадлежит, значит,
может быть каким-то образом использовано или изучено.
Тот факт, что Волшебник проник довольно глубоко в
будущее, стал очевидным для меня спустя два года, после первого прочтения
рукописи. Он точно и подробно описал некоторые события, произошедшие в 2001 и
2002 году. Поэтому мне ничего не оставалось, как приступить к публикации
записок, хотя их хронология простирается вплоть до 2060 года. Он мог бы,
видимо, писать их и дальше, а может быть еще и напишет, но пока у меня в руках
оказалась только эта часть. Ее замысловатое повествование петляет по времени и
обрывается в тот год, когда по авторитетному утверждению сэра Исаака Ньютона
мир придет к своему концу и разразится Апокалипсис.