Dr.
Venurt'a (Canada)
Я лежал в чудесном саду под Деревом, которое было усыпано плодами. Свет струился отовсюду, но небо было темным. В фиолетовом небе кружились черные птицы. Присмотревшись, я увидел, что это были Ангелы.
Черный Ангел приблизился к моему лицу. Он сказал: «Ты не можешь пробовать плоды с этого дерева. Все эти плоды для Него». С этими словами Ангел сорвал зрелое яблоко с моего Дерева и положил в прозрачный сосуд. Так Он летал от Дерева к Дереву и срывал плоды. Он наполнил сосуд до верху и полетел к Нему. «Моя мать попадет в Рай», - подумал я и проснулся.
В этот момент зазвонил телефон. На другом конце
мира плачущий голос моей сестры произнес: «Саша, наша мать умерла сегодня
ночью...»
Мою мать звали Нина. В детстве она хотела стать
астрономом. Но когда ей не было еще и 11 лет, началась война. Родное село моей
матери было полностью разрушено, ведь там произошла знаменитая Курско-Орловская
битва, в которой были задействованы тысячи танков. Они сравняли с землей
крестьянские хаты. Все вокруг горело и стонало, гул битвы был слышен за десятки
километров вокруг. В этой битве погибли два старших брата моей матери. В их
семье родились всего 9 детей – пять братьев и четыре сестры. Самая младшая
сестра родилась в 1938. В тот год деда моего – Илью засыпало в угольной шахте в
Макеевке. Девочка умерла от голода в 1942, когда бабка моя – Матрена и три
дочки ее прятались в лесу «от немца». Один брат погиб под Будапештом, другой
под Берлином. В живых остался самый старший брат – Иван, да и тот пришел с
войны весь искалечен и контужен. В первый послевоенный год это был единственный
взрослый мужчина в деревне. На собрании вдов и сирот его избрали председателем
сельсовета. Не смотря на многочисленные ранения, он прожил долгую жизнь,
оставаясь председателем до самой смерти.
Весной 1946 года, когда матери моей шел
шестнадцатый год, она устроилась на работу в каменный карьер. Чтобы ее взяли на
эту трудную и грязную работу, мать прибавила к своему возрасту 2 года. Поэтому
в паспорте у нее записано, что она родилась 13 августа 1928 года. Но на самом
деле она родилась в 1930, в год Лошади. Это была тактическая хитрость, попытка
перехитрить судьбу. Начало трудовой карьеры было многообещающим: по 12 часов в
сутки она грузила камни в вагонетки, получая за это 400 граммов хлеба в
день, какие-то деньги и облигации,
которые ничего не стоили. Через много лет я нашел в семейном сундуке эти
разукрашенные бумажки, которыми верховная власть расплачивалась с людьми за их
непомерный труд. На бумажках были изображены портреты вождей, индустриальные
пейзажи, замысловатые узоры, похожие на средневековые магические знаки.
Получив паспорт, после года этой добровольной
каторги, мать нашла другую, более легкую работу лаборантки на селекционной
станции в селе Долгоруково, Липецкой области, где я и родился через 6 лет после
этого. Там она познакомилась с моим отцом, который был биологом, занимался селекцией
растений. Этот человек произвел на нее неизгладимое впечатление, как своим
умом, так и манерой поведения. Он был почти на 30 лет старше моей матери,
поэтому она испытывала к нему безграничное уважение. И хотя она родила от него
двоих детей – меня и мою сестру, ей и в голову не приходила связать с ним
судьбу. Поэтому, когда в 1955 году мой отец получил кафедру в столичном
институте, моя мать не поехала с ним, а отправилась с двумя детьми и своей
матерью на Дальний Восток, в город Благовещенск, где за год до этого
обосновалась ее младшая сестра – Мария. Сменив фамилию, она не оставила моему
отцу никаких шансов найти ее и детей. Я не раз спрашивал в дальнейшем, зачем
она так поступила? Мать задумчиво улыбалась каким-то своим воспоминаниям и
отвечала всегда одно и тоже: «Он был слишком умный, а я слишком простая, вот и
не сошлись!»
На самом деле причиной раздора послужили
тяжелые отношения моего отца с тещей – моей бабкой. Ведь Матрена была
ровесницей этому жениху. В ее представлении брак был неравный и несчастливый. В то время она была на иждивении у
своей дочери, но в силу властности характера чувствовала себя хозяйкой в доме.
Когда моя мать собралась ехать в Москву, Матрена встала на пороге дома и
заявила, что умрет, но дочь к «этому академику» не пустит. И не имело значения,
что в дальнейшем моя мать одна воспитывала двоих детей. Амбиции тещи, наконец,
были удовлетворены: «этот академик» разом лишился красивой молодой жены, детей
и всякой надежды на семейное счастье. Он так и умер одиноким в полном недоумении
о том, что произошло.
Я, как сын своего отца, тоже получил
определенную долю неприятностей уже с самого малого возраста. Бабка моя была
большая любительница похорон. Она всюду водила меня с собой. Помню, как однажды
она поставила меня около гроба и велела отгонять мух с лица покойницы. Мне было
тогда 4 года. Я смотрел на желтое лицо умершей и когда замечал муху, то кричал
ей «кыш!» и махал руками. Люди удивленно глядели на меня, не понимая, что я
делаю. Тогда муж покойной вывел меня во двор и, усадив на траву, сказал:
«Поиграй здесь!» Я сидел один на
лужайке, продолжая отгонять назойливых мух. В это время сзади подошел петух и
клюнул меня прямо в голову. Это был ни с чем не сравнимый шок. Петух гонялся за
мной по всему двору и нещадно клевал при всяком удобном случае. Я ревел от
обиды и боли.
Однажды мы гуляли по берегу озера. Бабка моя
встретила соседку и разговорилась с ней. Я же, почувствовав свободу, немедленно
забрался в дырявую лодку, причаленную к берегу и начал ее раскачивать. Лодка
поплыла, а затем начала тонуть. Я сидел в лодке по шею в воде и боялся пикнуть.
Дело в том, что строгая моя бабка однажды сказала мне: «Если ты будешь пищать,
я сожгу тебя в печке!» После этого она открыла заслонку большой русской печи и
начала меня подталкивать в огонь. Я онемел от ужаса и никогда больше не пищал.
Поэтому, я мог бы утонуть тогда, в озере, но голоса бы не подал. На мое счастье
мимо по берегу шел рыбак. Каким-то чудом он заметил меня, быстро сел в другую
лодку, выгреб к тому месту, где еще торчала моя голова, и вытащил меня из воды. А бабка отшлепала меня за то, что я без спросу
сел в чужую лодку, да еще намочил одежду.
После войны, как мать двух офицеров, погибших
на фронте, Матрена получала пенсию, за которой ходила пешком в соседний городок
Елец. Летом 1948 года, когда она возвращалась из города со своей грошовой
пенсией, на нее напали два бандита. Один из них ударил ее палкой по голове так,
что она потеряла сознание. После этого ее мучили постоянные головные боли и
различные видения.
Моя бабка была ясновидящей, ворожеей и
целительницей. Она пользовалась большим авторитетом у деревенского народа.
Зимой она впадала в длительную, спячку, а когда просыпалась, то рассказывала,
как была на небе, как встречалась там с мужем и сыновьями, погибшими на войне.
От нее мне досталась семейное прозвище «академик». Матрена умерла в 1964 году,
когда жила у своего старшего сына Ивана в Липецкой области. Моя мать не поехала
ее хоронить, поскольку не могла ей простить развода с моим отцом.
Жизнь моей матери была экстремально тяжелой.
Каждые 2-3 года мы переезжали с места на место, так, что пока я достиг 16
летнего возраста, мы сменили 6 городов, удаленных друг от друга на тысячи
километров. Часто причины переездов носили иррациональный характер, например, ей
не нравились соседи или климат. Ее второй брак закончился полной неудачей. Сын
от второго брака – мой брат, покончил с собой на 21 году жизни. После этого
мать развелась со вторым мужем и больше уже замуж не выходила.
Она напряженно работала, меняла профессии,
пытаясь найти себя. В начале 60-х, насмотревшись фильмов про боевых девчат,
она, окончив курсы механизаторов,
освоила профессию тракториста. Без слез нельзя было смотреть, как она
маленькая и хрупкая пытается завести тяжелый трактор ДТ-54. При этом она
панически боялась работающего двигателя и электричества, поэтому лапочки в доме
менял я, начиная уже с 5 лет. У нее был прекрасный голос и врожденная
способность к пению. Часто в нашем доме собиралась ее подруги, чтобы сообща
попеть и потанцевать. Они были такие красивые и так задушевно исполняли
разноголосые русские песни, что я до сих пор наполнен очарованием этих лунных
вечеров.
Мать любила все православные праздники и всегда
держала про запас несколько молитв, подходящих к случаю. Помню, что когда я
засыпал в раннем детстве, она шептала несколько псалмов и гладила меня по
голове. Ее вера в Бога была столь прямолинейной и наивной, что я нисколько не
сомневаюсь, что душа ее попала в Рай. Я уже был в Раю много раньше, чем она
умерла, я знаю, как выглядит это место. Я знаю, что там нет счастья, но есть
спокойствие и радостное созерцание.
С малых лет я проникся к матери такой
неистребимой жалостью и состраданием, что, будучи уже мужчиной распространил
это чувство на всех людей и живых существ. Это чувство не давало мне
возможности быть счастливым ни на одну минуту. Поэтому я отрекся от своей
человеческой судьбы, похоронил всякую надежду на простое человеческое счастье и
стал волшебником.
В тот год Сатурн в дирекциях взошел на вершину
неба, транзитный Плутон соединился с моей Луной, Уран соединился с моим
Солнцем. Все пророчества сбылись, – мать умерла, но праздник на нашей улице так
и не наступил. Зато наступила заключительная часть трагедии, именуемой Жизнь. Получилось
так, что небольшая группа людей, включающая меня, 12 женщин и 28 детей, обосновалась
на пустынном острове в Тихом Океане, чтобы выжить во тьме, окутавшей нашу планету на долгие годы. Произошли
ужасные события, в результате которых я оказался единственным человеком на
планете, способным сохранить Дерево Жизни.
Я шел по тоннелю, напоминающему отсек космического корабля. Навстречу мне неслись странные существа, похожие на вестников судьбы. Эту процессию замыкал Белый Будда. Огромного роста, с толстыми ногами, множеством рук и поднятым фаллосом - Он бежал прямо на меня. Богиня, припавшая к его груди, казалась маленькой девочкой. Вид его был ужасен, но я не испугался. Будда опрокинул меня на спину. Падая, я поднял левую руку и поймал Его дар. Это было семя будущего человечества. В стороне стояла моя Судьба – женщина с двумя детьми. Она подождала, пока я встану на ноги, а затем повернулась и пошла за Белым Буддой. Я замешкался на мгновение, но не двинулся следом за ними, а устремился в противоположном направлении туда, где не было никого, но куда я должен был донести семя будущего человечества.
(продолжение следует)